Политическая наука
в XIX веке
Габриэль Алмонд
Реферат
В XVII и XVIII вв. философы Просвещения предсказывали улучшение материальных, политических и духовных условий жизни людей в результате улучшения образования и увеличения объемов знания. В XIX и XX вв. ученые и мыслители разрабатывали проблемы прогресса и улучшения условий жизни человечества, намечая их различные траектории и предвосхищая многообразные последствия этого процесса. В первой половине XIX в. большой вклад в развитие этих идей внесли такие философы, исходившие из концепции исторического детерминизма, как Г. В. Ф. Гегель, О. Конт и К. Маркс, которые, опираясь на просветительские традиции, рассматривали историю как однолинейное развитие в направлении свободы и рационального правления. По Гегелю, прусская бюрократическая монархия представляла собой воплощение разума и свободы. Конт полагал, что наука разрывает путы теологии и метафизики, благодаря чему человечество обретает возможность осуществлять рациональный контроль над природой и социальными институтами. В соответствии с учением Маркса, капитализм сменил феодализм и, в свою очередь, уступит место сначала пролетарскому социализму, а потом подлинно свободному обществу равноправия.
Гегель, отправной точкой которого были взгляды просветителей, разработал диалектическую трактовку исторического процесса как борьбы противоположностей, в результате которой возникает их синтез. Усовершенствованным и модернизированным воплощением такого рода синтеза он считал прусскую бюрократическую монархию, которая сложилась на протяжении нескольких десятилетий, прошедших после наполеоновских войн. В теории Маркса гегелевская диалектика превратилась в принцип классовой борьбы, ведущей в конечном итоге к изменению всего человеческого общества. Как считал Маркс, природа исторического процесса такова, что политические действия могут определяться общественной наукой, овладение которой позволяет принимать правильные решения. В марксистской доктрине общественная наука превратилась во всеобъемлющую схему, на основе которой должны были развиваться экономика, идеология и политика. Вооруженному этой всесильной теорией, образованному авангарду общества предстояло создать новый мир, в котором должны были царить порядок, справедливость и изобилие.
О. Конт, вместе с К. А. де Сен-Симоном заложивший начала философского позитивизма, стал основоположником новой науки – «социологии», которой был посвящен его шеститомный труд «Курс позитивной философии». Он доказывал, что каждая наука проходит две стадии развития – сначала теологическую, потом метафизическую – и лишь после этого, на третьей стадии, становится научной или позитивной. Сначала, по его мнению, через эти три стадии прошла астрономия, потом тот же путь повторили физика, химия и физиология. После этого процесс научного становления распространился на социальную физику (общественные науки и психологию). Конт рассматривал эту новую научную социологию в качестве идейной основы для реформирования общества.
Закономерной реакцией на эти глобальные, абстрактные, монистские концепции стала волна эмпиризма, нашедшая отражение в огромном количестве описательных, формально-юридических исследований политических институтов и в нескольких фундаментальных, скрупулезно составленных эмпирических трудах на ту же тему, в частности, таких, как работы Т. Вулси «Политическая наука или теоретическое и практическое исследование государства», В. Рошера «Политика: историческое учение о природе монархии, аристократии и демократии» и В. Вильсона «Государство: составные части исторической и практической политики». Эти труды представляли собой глубоко продуманные и тщательно составленные опыты классификации, в основе которой лежала система Платона–Аристотеля.
Существенное влияние на различные аспекты современной социологии оказали работы отдельных мыслителей второй половины XIX в., которых, в отличие от исторических детерминистов, можно назвать «эволюционистами», поскольку их подход к рассмотрению анализировавшихся проблем характеризовался большей степенью эмпиризма, а выводы были не столь однозначными и категоричными. К их числу следует отнести Г. Спенсера, Г. С. Мейна и Ф. Тенниса. Спенсер, ранний сторонник постдарвинистского социального эволюционизма, избегал однозначности выводов. Он стремился учитывать воздействие культурных и политических различий и общего процесса совершенствования. Политическую централизацию и децентрализацию Спенсер объяснял физическими характеристиками окружающей среды, противопоставляя, в частности, гористую и равнинную местности. Подтверждая свою точку зрения историческими примерами, он стремился доказать, что демократизация представляет собой следствие социально-экономических изменений, происходящих за счет урбанизации и расслоения интересов, обусловленными ростом мануфактур и развитием торговли.
В конце XIX в. большинству авторов, писавших об историческом развитии, было присуще стремление к своего рода дуализму. Мейн усматривал сущность различий между древними и новыми законами в переходе от аморфных статусных отношений к конкретным договорным отношениям. Теннис ввел в научный оборот различение общины и общества (Gemeinschaft–Gesellschaft). На рубеже столетий М. Вебер и Э. Дюркгейм противопоставили современный рационализм традиционализму, и органическую солидарность – механической. Тема «развития», «модернизации» продолжала разрабатываться на протяжение всего XX в. вплоть до наших дней; исследователи пытались определить, оценить, измерить и объяснить суть социально-экономической «модернизации».
В XIX в. об изучении политики и общества было принято говорить как о науке, поскольку сведения о политике излагались с позиций юридических постулатов о политических институтах и событиях, основанных на конкретных данных, из которых делали соответствующие выводы. С. Коллини, Д. Уинч и Дж. Барроу детально и глубоко разработали эту тему в своей книге «Эта благородная политическая наука». Как и в более ранние периоды, историки и публицисты XIX столетия искали в истории «уроки», но значительно усложняли свою задачу. Вспоминая о «методе», который он применял, работая над «Демократией в Америке», А. де Токвиль писал: «Хотя в своей книге я крайне редко говорю о Франции, мне было бы очень трудно написать хотя бы страницу, если бы эта страна, так сказать, постоянно не стояла у меня перед глазами»; имея в виду компаративный метод в более широком плане, он тонко подметил: «Разум, не имеющий почвы для сравнений, пребывает в растерянности».
Коллини, Уинч и Барроу отметили, что в XIX в. постулаты о сущности политических явлений и их истолкование в большей степени основывались на исторических индукциях, чем на предположениях о человеческой природе. Отчасти такое положение объяснялось простым ростом знаний о современных и исторических обществах. Империализм и колониализм позволили ввести в научный оборот европейских ученых и мыслителей колоссальное количество новых данных о ранее малоизвестных культурах – как сложных и необъятных, подобных той, которая сложилась в Индии, так и менее масштабных и более примитивных, распространенных, в частности, среди американских индейцев и африканских племен. Ранее удаленные и считавшиеся экзотическими области мира теперь стали более доступными, и отношения с ними требовали большей осмотрительности и сдержанности при объяснении причинно-следственных связей, чем в случаях, рассматривавшихся в свое время Макиавелли и Монтескье. В самом конце XIX в. в Оксфорде и Кембридже такие крупные ученые, как Е. А. Фриман, Ф. Поллок и Дж. Сили с оптимизмом стали говорить о том, что сравнительно-исторические исследования составляют основу для подлинно научного изучения политики. Такая точка зрения нашла свое отражение в двух дипломных работах, подготовленных в форме доклада в Кембридже в 1897 г.: один из них был посвящен компаративной или индуктивной политической науке, а второй – аналитической или дедуктивной политике. Еще в 1843 г. Дж. С. Милль писал в «Системе логики» о том, что компаративный метод в социальных науках в определенном смысле соответствует экспериментальному методу в естественных науках. Полтора столетия тому назад Милль, по сути дела, предвосхитил концепцию «наиболее сходной системной стратегии» Пшеворского и Тьюна.
В центре внимания Дж. С. Милля, А. де Токвиля, М. Острогорского, В. Вильсона и Р. Михельса была демократия в качестве альтернативы другим типам политических режимов. Каждый из них в той или иной степени возвращался к вопросу о «смешанном типе правления». Милль полагал, что для предотвращения коррупции и проявления разрушительного потенциала, скрытого в народных массах, основную роль в процессе принятия решений при демократическом правлении должны играть образованные, хорошо информированные и граждански ответственные люди. Токвиль нашел в американской юридической профессии примесь аристократизма, позволяющую сгладить уравнительные тенденции демократического правления. Острогорский и Михельс усматривали фатальную предрасположенность демократии к неизбежной трансформации в олигархию за счет постепенной бюрократизации массовых политических партий.
Эти тенденции XIX в. быстро уступили место современным стандартам о необходимости точности и логической связности в исследованиях политических явлений, которые были сформулированы при изучении свойств и легитимности правления.
Связующим звеном между европейской политической теорией и американской политической наукой первых десятилетий XX в. стала концепция «плюрализма»– одна из разновидностей проблематики «смешанного правления». Понятие государственного суверенитета, ассоциировавшееся с идеологией абсолютной монархии, в конце XIX–начале XX в. оспаривалось «плюралистами» как правого, так и левого толка. О. Гирке в Германии и Л. Дюги во Франции ставили под сомнение неограниченную власть центрального правительства. Политические теоретики консервативного направления, такие, как Дж. Фиггис, отстаивали автономию церквей и общин; представители левого крыла теоретиков, к числу которых, в частности, принадлежал Г. Ласки, выдвигали аналогичные требования в отношении профессиональных объединений и профсоюзов
Плодотворные идеи К. Маркса и 3. Фрейда, концепции таких великих социологов рубежа веков, как В. Парето, Э. Дюркгейм и М. Вебер, полемика по вопросу о суверенитете и плюрализме – весь этот комплекс проблем составил ту непосредственную интеллектуальную атмосферу, в которой начинала развиваться политическая наука XX столетия.
Источник: Алмонд Г. Политическая наука: история дисциплины // Политическая наука: новые направления. М.: Вече, 1999. С. 79–83.